Примечание

     Родился  в селе Андреевское Нерехтского уезда  Костромской губернии (совр. Приволжский район Ивановской области), где его отец был сельским священником. Единственный сын в семье из 14 детей.
     В 1893 году  13 октября  из учеников VI класса Костромской духовной семинарии рукоположен во свя-щенника Николаевской церкви села Лапшанги Варнавинского уезда Костромской губернии. В этой должности служил всю жизнь – сначала 3-им священником прихода, а с 1898 года – вторым священником. Одновременно являлся законоучителем в церковно-приходских школах:  с 24 октября 1896 года по 25 ноября 1901 года - законоучителем церковно-приходской школы в деревне Загзы; с 26 апреля 1905 года назначен законоучителем Лапшангского народного училища. 
     За время службы имел много поощрений и наград: 15 августа  1898 г. награжден набедренником;  В память 300-летия царствования дома Романовых имел крит и медаль;  награждался  серебряной меда-лью в память царствования Императора Александра III-го; От 27 июня 1897 года за №73208 ему выдано свидетельство на пожалование медалью за труды по народной переписи.
    В начале 1900-х годов - молодой золотокудрый мужчина с такой же бородой до пояса.
     Однако в первый же год после женитьбы он овдовел - жена умерла при родах, оставив дочку Тоню. Второй раз жениться священнослужителям церковь не разрешала. По этому поводу он много пил, играл в карты, гулял. Курил. Дважды – в 1903 и 1908 годах «за нетрезвость и неприличные поступки штрафован 2-х месячным подначалием в Макарьево-Унженский монастырь». В случае попадания туда в третий раз ему грозило отлучение от сана (поп - расстрига).
     После смерти в 1904 году мужа своей старшей сестры Марии Иван Иванович взял ее с детьми (своими племянниками) Марией и Дмитрием к себе в с. Лапшангу жить.
     Был весьма образованным человеком, имел дома большую библиотеку, в том числе много русской классики. Любил рыбалку, имел свою лодку. Сам хорошо плел сети.
     Из дневников его племянницы Поздеевой Марии Васильевны:
     «Мать задалась целью отвлечь брата от беспутной  жизни, втягивая его в сельскохозяйственный труд. Сзади дома был большой огород, который дал крестьянский сход дяде. Вот тут-то мать и старалась приложить силы дяди и отвлечь его от пьянства.  Первые годы это удавалось. Он охотно взялся за огород, сам копал грядки, брал у крестьян в наймы лошадь, пахал землю под картофель, сажали его всей семьей. Выписывал лучшие семена из Москвы от семенных фирм Мейера – семена свеклы, моркови, репы, огурцов, капусты, даже разные сорта картофеля,  и прочие. Огород наш был как бы опытной с/х станцией. До нас в деревне свеклу не сажали крестьяне. Разводил сам семена, раздавали они с матерью их всем.  Так же было с капустной и брюквенной рассадой. Уже позднее, году, наверное, 1910-1912 из Нижнего Новгорода дядя выписал штук 30 яблонь и посадил их в огороде. Увлекался всем этим. Начал выписывать журналы «Ниву», «Родину» со всеми приложениями. Создавал библиотеку.
     Еще была у него черта, лЮбая крестьянам. Прежде пожары в деревнях были очень частые: крыши крыты соломой, бабы и все взрослые в поле, дома одна ребятня, и от баловства со спичками часто возникали пожары. Дядя, если он дома, увидев дым, бежал на пожар (легок был на ноги) и организовывал тушение пожара. (в 1901 году он даже получил специальную  благодарность от епархиального  начальства  за деятельное и энергичное участие в тушении пожара в деревне Лубяны – П.П.А.)
     Дядя выписывал «Ниву», «Родину» - журналы с приложениями. К «Ниве» всегда приложением были классики.  Дядя сам читал много и покупал книги. У него была книга Ренана «Христос», Фрейд «Половый вопрос» и ряд других запрещенных для нас книг, но он их запирал. Мы их еще не могли понимать.
     После февральской революции дядя библиотеку отдал в народный дом, открытый в селе в двухэтажном доме попа Мегалинского. Но дом скоро сгорел, сгорела с ним и библиотека. . .
     Дядя не был жаден и скуп. Он брал с крестьян, что полагалось. Если баба не могла дать яиц на Пасху, или осенью льна, "отдашь в другой раз" -  говорил. А в другой раз часто забывалось. Рвачом он не был.
     Когда брат Митя вернулся из Красной Армии, ему выделило общество лес, и он построил для дяди и матери избушку. В 1929 году, когда была коллективизация, избушку и огород – все у дяди забрали, его как попа арестовали. Но, как рассказал мне в 1958 году брат Митя, крестьяне ходатайствовали об освобождении дяди, давая о нем очень хорошие отзывы.
     Помню, много дядя сделал в селе во время эпидемии холеры. Он сам ходил по избам и лечил боль-ных, и мы ходили. Я помню до сих пор три избы, куда я ходила с карболкой, заливала везде пол и двор. Так что дядя заслужил у крестьян справедливые и хорошие отзывы. Религия, по-моему, для него была ремесло, а не настоящая вера в бога. Хотя дома требовалось соблюдать все посты и праздники, все обряды православные – исповедание, причастие, всякие моления.
     Когда дядю освободили из-под ареста, они с матерью куда-то ушли в Ивановскую область, где он и помер раньше мамы.»

Источники:
- Человека: Дневники Поздеевой М.В.; ГАКО ф.Ф-130 оп.9 д.2226 л.??; ГАКО ф.Ф-130 оп.9 д.2130 л.1-~15
- семья: Дневники Поздеевой М.В.